О-о, вы все же решили узнать мою историю... Что ж, о'кей! Только сразу хотела бы предупредить: читать будет не особенно весело... С другой стороны, прочитав все внимательно, вы может быть лучше поймете, как повезло в жизни вам - и как долго не везло мне.
Я не совсем обычная женщина, а TS MtF (Transsexual Male to Female, транссексуалка из мужского пола в женский). В переводе на членораздельную речь это означает, что я родилась и прожила все 29 лет (из них около пятнадцати - совершенно вопреки своей воле)... мужчиной.
Я не знаю кого хотели мои родители - мальчика или девочку - но на свет появился ребенок с душой девочки и телом нормального мальчика! Всю свою сознательную жизнь я стремилась к преодолению этого, казалось бы абсолютно неразрешимого, противоречия; к тому, чтобы привести свой внутренний мир в соответствие со телом, или же - если с первым вариантом ничего не получится - перестроить свое тело так, как того требовала душа.
Но еще до того, как пришло осознание ситуации, Виктор (так его назвали родители) среди своих сверстников был классической "белой вороной". Держался он отчужденно, в стороночке; приятелей-мальчишек у него практически не было - в лучшем случае двое-трое; девочки в своей среде его тоже не очень-то привечали. Воспитатели и учителя находили такую ситуацию странной и тревожной, но если бы в их распоряжении оказался аппарат для чтения мыслей - они бы крайне удивились, заглянув в душу Виктора и обнаружив, что он мечтает одеваться подобно древним грекам, носившим туники из тонких прозрачных тканей... Или индейцам, которые заплетали длинные волосы в косы, делали замысловатую раскраску лица и тела и вставляли в уши серьги...
В младших классах школы, будучи не в силах терпеть насмешки и издевательские выходки со стороны других ребят (с размаху врезать обидчику по морде тоже не могла - не тот характер, да и не так воспитана) я постоянно прогуливала уроки, предпочитая проводить это время в книжном магазине или библиотеке. Самое забавное, что прогулы нисколечко не вредили моей успеваемости: обо всех зачетах и контрольных я знала заранее и не пропускала ни одной. Материал учила сама - по учебникам более старших классов и по всевозможной дополнительной литературе. Все без исключения учителя бессчетное число раз пытались «срезать» меня, и большинство терпело поражение, с глубоким вздохом выводя очередное «4» или «5». Только «математичка» могла похвастать более-менее глубокими успехами на сем фронте: математики я боялась, к тому же находила ее весьма скучной и унылой. Но даже здесь двойки и тройки перемежались с более пристойными оценками.
Педагоги отводили душу на самых нижних строчках в табеле оценок, на посещаемости и поведении. Еще в первом классе наша ведьмообразная директриса, ругаясь на чем свет стоит и понося меня всякими непотребными словами, показала мне заполненную карандашом клеточку в классном журнале. Там было записано сколько часов в первой четверти я провела на уроках фактически, и сколько должна была просидеть за партой на самом деле. Затем она демонстрантивно обвела цифры в этой клеточке чернилами ("что написано пером..."), проставила в графе «поведение» жирный кол, прямо при мне позвонила на работу маме и вызвала ее на ковер.
С тех пор эта сцена повторялась каждую четверть, пока я не закончила третий класс. Директриса возненавидела меня, и я в меру возможного отвечала ей взаимностью. Так, заходя время от времени с проверкой в классную комнату и не заставая моей персоны, старая мымра отправлялась на поиски - а я (если была в тот момент в школе) пряталась в самых укромных уголках вестибюля, в раздевалке среди пальто, в подвале... Вот еще один эпизод из нашей войны: меня притащили за шкирку в директорский кабинет для очередной разборки, я на глазах директрисы столкнула с ее стола на пол дорогое фарфоровое пресс-папье, после чего развернулась на сто восемьдесят градусов и вышла прочь...
В четвертом и пятом классе при поддержке ряда учителей удалось «легализовать» ситуацию, три года имевшую место де-факто. Задействовав связи на довольно высоком уровне, родители (мама и бабушка) всеми правдами и неправдами добились для меня чего-то вроде заочной формы обучения: теперь я официально должна была приходить только на обязательные зачеты и контрольные, а обычные занятия имела право посещать или пропускать на свое усмотрение. Помимо того, все учителя брались давать мне индивидуальные консультации по трудным вопросам своего предмета - но необходимость в этом у меня возникала редко, главным образом по математике. Остальные предметы я по-прежнему готовила самостоятельно, и на любой вопрос учителя могла ответить вдвое подробнее, нежели от меня требовалось по программе. К примеру, биологию за пятый класс я сдавала по двухтомнику «Ботаника для учителя» и частично (разделы «Растительная клетка», «Бактерии», «Одноклеточные водоросли», «Грибы и лишайники») по какому-то американскому курсу микробиологии для студентов непрофильных колледжей, а географию - по учебнику общего землеведения для советских педагогических ВУЗов.
Заочная форма обучения мне нравилась, к тому же в отношениях со школьным начальством наступила «разрядка напряженности». Увы, все хорошее рано или поздно кончается: с целью улучшения жилищных условий наша семья переехала в другой микрорайон, а продолжить это дело в школе по новому месту жительства не оказалось возможным. Иначе, я возможно заняла бы скромное место в истории СССР - как первый человек, закончивший советскую школу на манер западного колледжа.
Кроме того, в 1983-м году моя мама вступила во второй брак, у меня появился отчим. По его тогдашнему мнению ребенок должен приноравливаться к потребностям взрослых, а не взрослые - к потребностям ребенка. Отчим не верил в мою ответственность и способность к самодисциплине, настаивал на приобщении меня к порядку ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ.
Даже сейчас, спившись до практически невменяемого состояния, он способен поднять руку на любого, кто позволяет себе с ним не соглашаться. А тогда мама тем более не посмела с ним спорить - еще раз поискала-похлопотала, надавила на свои связи... Сам отчим вообще поначалу требовал моей отправки в полностью закрытое заведение, типа Суворовского училища или исправительно-трудовой колонии для несовершеннолетних, но тут мама была непоколебима. Она понимала, что несколько лет на казарменном положении вряд ли пойдут мне на пользу. Вот так я оказалась в уникальной школе, единственной на тот момент времени во всем Союзе, где и проучилась с 1986-го по 1989-й годы. Об этой школе стоит рассказать особо, да и как не рассказать о месте, в котором я окончательно осознала себя девушкой.
Средняя школа № 196 была организована при детском психоневрологическом стационаре № 6. Туда набирали главным образом ребят с запущенным воспитанием - говоря проще, самую отпетую шпану - и учили их с шестого по восьмой класс, одновременно стремясь вернуть на путь истинный. После восьмого класса воспитанники возвращались в свою районную школу (в девятый класс), поступали в различные ПТУ и техникумы или трудоустраивались. Проскакивали и настоящие шизофреники, но они не задерживались надолго, через месяц-другой скатываясь в одно из стационарных отделений психушки.
Набор предметов был стандартный для советской десятилетки - физика, химия, биология, география, литература, история и т. п.; учебные программы - тоже самые обыкновенные. Качество преподавания отменное, лучше чем в любой районной средней школе: отлично оборудованные кабинеты, огромная библиотека, походы в театры-кино-музеи. Всевозможные кружки, факультативы, спортивные секции. Три иностранных языка - английский, немецкий и испанский... Учись не хочу! Огромное спасибо Марине Никандровне, нашей славной учительнице математики - благодаря ей я наконец по-настоящему узнала и полюбила этот предмет. Если бы не желание моей мамы видеть меня среди книг, то я поступила бы после восьмого класса не в библиотечный а в математический техникум; потом пошла бы в Бауманку или на мехмат МГУ!
А вот дисциплина здесь поддерживалась драконовская - к ней приучали действительно ЛЮБОЙ ценой. Запрещалось очень многое: заезжать куда-либо по дороге в школу и из школы, опаздывать к утренней девятичасовой линейке, уходить домой раньше половины пятого вечера, грубить (и, упаси Боже, драться) со старшими учениками и персоналом, курить и пр. Не дозволялось приносить с собой деньги (кроме, как на метро и на завтрак), оружие, наркотики, часы, магнитофоны, микрокалькуляторы - время от времени нас подвергали обыскам. Кроме этих правил, более или менее понятных и обоснованных, было множество совершенно бессмысленных. Из последних мне особенно ярко запомнился запрет пользоваться ходившим от метро «Ленинский Проспект» маршрутным такси: в первый год я несколько раз опоздала, из-за чего познакомилась с расположенной рядом психушкой. А имей мы право проезда на маршрутке, этого могло бы и не случиться!
Все воспитанники получали так называемые «дисциплинарные паспорта» (мой сохранился), куда заносилось любое нарушение порядка. Три замечания, типа прогулянного урока или драки, и ты на несколько недель гремишь в психушку - впечатлений от одной-единственной ходки туда мне хватило на всю оставшуюся жизнь. Курировали школу, наряду с педагогом-директрисой, два психиатра: Ефим Соломонович Меламед и Наталья Николаевна Столярская.
Два слова о некоторых моих одноклассниках, о проделках, за которые они туда попадали. Один из пацанов загремел за регулярное катание по Окружной железной дороге вприцепку к товарнякам, после того, как милиция несколько раз поймала его на «колбасе» последнего вагона. Другой был токсикоманом, балдел, нюхая «Момент» с пакетом на голове. Третий каждый вечер доводил до белого каления всех жильцов своего подъезда, врубая на полную громкость мощный эстрадный проигрыватель и ночь напролет гоняя на нем диски с тяжелой рок-музыкой. Девочек было мало. Сначала в моем потоке их было две, потом (в седьмом классе) добавилась еще одна.
Слава Богу, меня обошла стороной служба в армии (благодаря русской дремучей нерасторопности я умудрилась не получить ни одной повестки!). Но последние школьные годы с лихвой восполнили этот пробел в моем образовании, так как порядки были в общем теми же. К основной системе воспитания, явно скопированной из произведений Чарльза Диккенса, или «Очерков бурсы» Помяловского, или бессмертного «Кондуита и Швамбрании» Льва Кассиля, добавлялись столь распространенные в нашей бедной постсоветской армии и вовсю поощряемые педагогами осведомительство и дедовщина. Да-да, самая натуральная дедовщина: первый год - «моя-твоя не понимай», второй и третий - «я старик, и все должны служить Мне».
Ученики шестого класса - первогодки, именовавшиеся на местном полууголовном слэнге «шестерками» - с молчаливого одобрения учителей и воспитателей были обязаны во всем подчиняться старшеклассникам и беспрекословно сносить любые их выходки. А перейдя в седьмой класс, вчерашние «шестерки» быстро забывали о своем былом плебейском статусе и с удовольствием отводили душу на свежем пополнении.
Как бы там ни было, именно здесь тихий, уже остепенившийся, тринадцатилетний паренек по имени Виктор, - начал посматривать на девушек. Но как же Виктор был удивлен и ошарашен, когда вдруг до него дошло: он мечтает вовсе не о том, чтобы ухаживать за девчатами и в будущем связать свою судьбу с той, что поумнее и покрасивее... Нет, он хотел бы сам стать девушкой - если бы знал где и как это сделать, куда обратиться за помощью!
Когда схлынул первый шквал эмоций, Виктор мало-помалу понял, что хотел того же и прежде - разве что не осознавал этого со всей ясностью. И едва только Виктор успел четко и внятно сказать себе: «Вот оно что; оказывается практически с пеленок я хотел быть не мальчиком, а девочкой!» - как весь его класс повели в ближайший кинотеатр на премьеру антиутопии «Новые Амазонки». Там фигурировала натурализация - операция по изменению мужского пола на женский, которой по ходу сюжета должны были подвергнуться оба героя картины. А о реальных опытах с пересадкой яичников кастрированным самцам, проводившихся на животных, Виктор уже знал из научно-популярной литературы...
Решение было принято - окончательное и не подлежащее обжалованию. Любая мало-мальски научная фантастика рано или поздно становится реальностью. Если сегодня это делается на животных, то завтра будет осуществлено и на человеке.
Но кругом жили люди, не понимавшие меня - и как мне казалось тогда, не способные понять. До сих пор даже самые близкие мне люди не очень-то хотят, чтобы моя самая сокровенная мечта исполнилась... Моя мама - очень образованный человек, научный сотрудник, клеточник-иммунолог. И тем не менее она думает, что операция превратит меня не в симпатичную девушку, а в нечто до крайности уродливое и омерзительное... Вроде апокалиптического чудовища Франкенштейна, или питомцев уэлссовского доктора Моро. Мне пока не удается убедить ее в обратном, хотя я и очень стараюсь... У нее обширные связи в различных заведениях Минздрава, и соответственно богатые возможности вставить палки в колеса. Или помочь, хотя на это шансов мало. Денег на операцию она мне точно не даст - тут я могу рассчитывать на кого угодно, кроме нее. Этот вопрос мы с ней обсуждали многократно. А хуже всего то, что я ее очень люблю, и не хочу чтобы восстановление нарушенной Природой справедливости стало поводом для разрыва наших отношений.
Отчим - пожилой инвалид без одной ноги. Подобно маме, он некогда тоже был научным работником, работал в необыкновенно интересной и перспективной области - пытался внедрять гидропонику и клеточно-инкубаторное птицеводство на орбитальных станциях "Салют" и "Мир". Теперь же он почти законченный алкоголик и человек весьма консервативных взглядов. Захватив в единоличное распоряжение наш дачный участок, он устроил там притон для окрестной алкашни и лишь иногда наезжает оттуда в Москву. Часто оскорбляет маму, а однажды (в крепком подпитии) даже ударил ее костылем - в этом состоянии уважение к прекрасному полу у него отсутствует начисто. Можно себе представить что произойдет, если моя затея придется ему не по вкусу.
Я решила затаиться до лучших дней; делать вид, что меня не существует в природе, что Виктор был и останется Виктором. Шли годы. Мое мужское тело - с моего временного позволения - росло, мужало, отпускало усы и бороду, научилось сквернословить. А я тем временем тихой сапой выясняла все новые и новые подробности, чтобы раньше или позднее НАТУРАЛИЗОВАТЬСЯ, привести свой внешний вид в гармонию с миром внутренним - хотя бы и путем опасного хирургического эксперимента (так мне казалось тогда).
О том что операции по смене пола за «кордоном» делают уже давно, я узнала из газет только спустя два года - когда пошатнулся «железный занавес», когда без экзаменов и вне конкурса (как «хорошистка») поступила на дневное отделение Библиотечного техникума. А в 1992-м, в разгар реформ Гайдара и гиперинфляции, вместо работы по специальности продавая (подобно многим) книги и газеты в электричках - выяснила, что в нашей стране такие операции тоже делают, и что мое школьное прошлое может стать мне поперек дороги: прежде чем ляжешь на операцию, надо получить заключение психиатров.
В 1994-м я начала собирать вырезки из газет, книги, статьи по своей проблеме - в надежде узнать есть ли у меня хоть какой-то шанс на ее благополучное решение. В 1996-м, после долгих колебаний, я посвятила в свои планы маму - и с тех пор, к моему великому огорчению, приходится вести с ней «холодную войну».
Годы с 1997-го по 1999-й... В этот период я осуществила серию экспериментов с платьями, туфлями на высоком каблуке, косметикой, прическами, украшениями - хотелось узнать, смогу ли я адаптироваться в случае возможной операции. Как мне теперь кажется, это были три самых счастливых года в моей жизни. Выходить на улицу я остерегалась (могла задержать милиция), но дома была САМА СОБОЙ, и в душе царили мир и гармония. Кроме того, именно в этот период наша семья обзавелась собственным компьютером и я интенсивно его осваивала.
Наверное именно в эти три года мне следовало бы самостоятельно, не опираясь на врачей, провести гормональную терапию. Я слышала: это возможно, и некоторые именно так и поступают. Теперь вот жалею, что тогда не решилась на этот шаг! А ведь устойчивый результат, достигнутый за счет приема гормонов, сегодня мог бы убедить в серьезности моих намерений самого закоренелого скептика...
В октябре 2000-го, когда торговлю с рук в общественных местах окончательно запретили, я устроилась в рекламную газету почтальоном и работаю там по сию пору. Получаю не слишком много, около 1500 рублей в месяц - но на жизнь мне хватает и 1000. А главное, работа стабильная, терять ее мне очень не хотелось бы.
В мае 2002-го я поняла, что не могу больше оставаться в мужском теле. Тогда же побывала на первых консультациях, обсудила наболевшее со специалистами. Они может быть и рады помочь, однако работают не бесплатно.
Сергей Александрович Колесников из Клиники пластической хирургии рядом с метро «Кантемировская» готов выполнить цикл операций по изменению пола безо всяких направлений и предъявления каких-либо справок. Он делает это в три этапа с интервалом в несколько месяцев (может быть можно и одномоментно, если есть деньги чтобы все оплатить). Затем Сергей Александрович выдает справки о том, какие операции сделаны - по ним происходит переоформление документов, и назначает гормональную терапию.
Судя по виденным мною фотографиям пациенток до и после операции, Сергей Александрович неплохой пластический хирург, и я бы обеими руками уцепилась за этот вариант... если бы не астрономическая цена в восемь тысяч условных единиц за все. Таких денег мне не собрать никогда.
В Центре репродукции человека на Иваньковском шоссе я тоже побывала. Как сказал мне Василий Иванович Васильев, изменение пола здесь делается одномоментно. Потом выдают отчет о проделанных операциях, необходимый для замены документы и выписывают гормоны. За все про все Василий Иванович просит минимум четыре тысячи (тоже не в рублях) плюс обыкновенную справку из райпсихдиспансера о том, что ты не состоишь на учете и не имеешь противопоказаний по их ведомству.
На учете я по-видимому не состою, поскольку без проблем получила в районном ПНД справку на водительские права. Сообщить им, кто я такая на самом деле; рассказать, что хотела бы быть женщиной не только психологически, но и физиологически... Этого я сделать не смогла, боялась что они не поймут, вот и ограничилась оформлением справки для ГАИ. Если тебе не противопоказано сесть за руль, то сменить пол - тем более! Кроме того, когда все будет позади, может быть я и в самом деле попытаюсь сдать экзамены, получить права и купить недорогую машину.
Что же касается 4000$, то собрать их столь же нереально, как и 8000$. Разумеется если ты не воруешь, не подрабатываешь на панели, не ходишь с протянутой рукой по вагонам метро. Я пыталась попасть на телеигру «Кто хочет стать миллионером», правильно ответила на вопросы по телефону (звонила дважды), но мне не повезло. Охотников множество - тысячи и десятки тысяч каждую неделю, а отбирают только 75 человек в промежуточный тур, и из них 10 - для участия в игре.
У Рубена Татевосовича Адамяна из Института Хирургии я не была, только разговаривала с ним по телефону. Он оперирует и дает консультации на этот счет по направлению психиатрической комиссии, возглавляемой Любовью Михайловной Василенко. Как мне сказал Рубен Татевосович, точную стоимость операции тоже определяет эта комиссия. А если брать приблизительно - около 1500$; вот здесь уже можно строить какие-то планы (хотя бы и чисто платонические). Приложив все силы, взяв на работе дополнительную нагрузку и зарабатывая около 3500 рублей в месяц, я накопила бы эту сумму за два-три года. Но...
Во-первых обследование длится долго, около месяца. Если ложиться на него, то почти наверняка потеряю место. Начальство может быть и снисходительно отнесется к изменению мною пола, может быть даже попросит моих коллег подменить меня на одну-две недели, пока будут делаться операции - но моего отсутствия на работе в течение целого месяца они не потерпят.
Во-вторых, идти на комиссию к Василенко с таким прошлым весьма рискованно. Как минимум, придется предъявить очень веские доказательства серьезности моих намерений; таким доказательством могла бы стать уже сделанная операция, или самостоятельно пройденный курс гормональной терапии.
В-третьих, как и операция, обследование тоже стоит денег, и немалых (сейчас - порядка 500$). Кроме того, где гарантия что через два-три года цены не возрастут вдвое (два года тому назад одной моей знакомой диагностика у Василенко обошлась в 300$, а операция - полностью, включая грудь - в 600$)?
Сейчас мне двадцать девять. Я устала прятаться от самых близких людей; играть, точно на сцене, навязанную природой и телом мужскую роль. Я держусь "на плаву" исключительно за счет надежды («А вдруг...»), силы воли, упорства, оптимистичной и жизнелюбивой натуры. Но еще несколько лет такой жизни - и у меня не останется даже этого, останется только желание побыстрее умереть. Да и не будет уже особого смысла делать операцию, я просто стану слишком стара.
Если бы только все сложилось удачно, и мне удалось бы дотянуть до дня своего настоящего рождения... Тогда, со временем, я смогла бы выйти замуж за умного и доброго человека, обрасти подругами, усыновить ребенка, купить удобный мягкий диван и завести большого пушистого кота с которым так приятно сиделось бы за компьютером или книгой. Ох, дай-то Господи!!!
Если же я потеряю работу, а врачи дадут окончательный отказ, если замаячит угроза госпитализации в психушку - я просто не смогу жить: лучше умереть, чем влачить жалкое существование среди обломков мечты с пожизненным клеймом сумасшедшего. Помешать мне в этом будет практически невозможно: я гордая девушка, и уйду если не с первой, так с десятой или сотой попытки.
Вскрытая вена, или прыжок из окна, или петля из металлической проволоки на шее, или подключенная к сети и брошенная в ванну электробритва, или остановка дыхания и сердца по методу йогов (да, ему не так легко выучиться, зато им можно воспользоваться даже в условиях психушки или реанимационной палаты в институте Склифосовского) - любой из этих способов быстро и без лишних мучений покончит с моей покореженной жизнью, со всеми ее радостями и горестями!
P. S. Теперь, когда вы в курсе моего прошлого и настоящего, вы можете принять участие в решении моей судьбы
P. P. S. Все хорошо, что хорошо кончается!!! Хотя после создания этого сайта в 2003 году я мучалась еще довольно долго - в конце-концов удача повернулась ко мне лицом.
К счастью, есть еще в этой стране люди, готовые помочь от чистого сердца! В августе-сентябре 2005 года я обратилась в один из частных центров психологической диагностики и реабилитации, где попросила описать мое состояние и изложить свои соображения. Через несколько недель интенсивной - но не унизительной, совсем не дорогой, а что самое главное, амбулаторной - работы со специалистами центра мне выдали заключение, в котором:
- было сказано о наличии у меня стойкой женской гендерной идентичности на фоне первичных и вторичных признаков мужского пола,
- стоял диагноз: "ядерный транссексуализм",
- рекомендовались курс психологической реабилитации и смена гражданского пола.
К сожалению это еще не значило, что теперь я могу поменять документы. Живи я, а еще лучше - родись, скажем в Рязани или Ярославле, это было бы легко. Идешь в ЗАГС, пишешь заявление о внесении таких-то исправлений в актовую запись, сдаешь свидетельство о рождении и прилагаешь заключение, вроде того что я получила, через какое-то время получаешь новое свидетельство о рождении, еще через какое-то время паспорт. В московских же ЗАГСах свои порядки: никто не хочет брать на себя ответственность за внесение в актовую запись ТАКИХ исправлений. Добиться смены гражданского пола ДО операции практически невозможно. И даже ПОСЛЕ операции нередко приходится заставлять - через суд, а иногда и через судебных приставов! - чиновников делать то, что они обязаны в такой ситуации делать сами.
Пойти и лечь на операционный стол я тоже не могла. Во-первых, отчим продолжал пить и лютеть, он запросто мог бы убить меня, если бы чего заподозрил - пока летом 2008 года сам не помер от внезапно налетевшего рака. Во-вторых, на операцию по-прежнему не было денег. В третьих, в выданном мне заключении рекомендовалась смена гражданского пола, но об операции речь не шла. Примут ли хирурги такое заключение - учитывая тот факт, что в Москве поменять гражданский пол без операции нереально? Неизвестно... А еще мне предстояло подготовить свой организм к операции, перестроив его на женский лад...
Едва проводив тирана в последний путь в июне 2008 года я начала подавление ненавистных мне мужских половых признаков специальными антиандрогенными препаратами, заместительной терапией женскими половыми гормонами и ускоренной электроэпиляцией на лице. И как только я ухитрялась тратить 3000 рублей в месяц на лекарства + 5000 рублей на пятичасовой сеанс эпиляции - и при этом еще как-то сводить концы с концами... Проедала свои более чем скромные сбережения, то, что на протяжении нескольких лет откладывала на заветную операцию! Но без достижения passability операция не имела бы смысла... И через год я с радостью обнаружила, что мое тело начало становиться таким, каким должно было быть с рождения. Нежелательные волосы перестали расти, кожа сделалась более нежной и шелковистой, изменились черты лица и фигура, по-другому заблестели глаза. Даже появилась грудь - хотя и очень небольшая, практически незаметная, боюсь, эндопротезирования все-таки не избежать...
В августе 2009 года я рассказала о своем истинном "Я" и о своем намерении "сменить пол" (в действительности это никакая не "смена", а коррекция - приведение биологического пола в соответствие с психологическим) на работе. Для меня стало приятным сюрпризом, что мое решение было принято положительно - если не считать некоторого любопытства, впрочем, вполне понятного и естественного. На следующий же день я с радостью и облегчением перешла на full-time (вне работы я уже давно одевалась и выглядела как женщина). Кроме того, я устроилась на еще одну работу, тоже связанную с доставкой газет, где обо мне с самого начала знали все - и всячески сочувствовали.
В общей сложности я стала зарабатывать тысяч 15 в месяц - но и цены тоже выросли по сравнению с началом десятилетия. Поэтому я "окучивала" (и небезуспешно!) маму, уговаривая ее профинансировать мои операции. Мама уже, хотя и с большим скрипом, признала меня своей дочкой. Теперь, видя как я меняюсь - и соглашаясь, что далеко не в худшую сторону - она согласилась реально помочь. В начале 2010 года я получила от нее 30 тысяч рублей - и 9 марта 2010 года в 23:55 в одной из ленинградских клиник мне наконец СДЕЛАЛИ ПЕРВЫЙ ЭТАП ХИРУРГИЧЕСКОЙ КОРРЕКЦИИ ПОЛА С МУЖСКОГО НА ЖЕНСКИЙ (подробности можно прочитать здесь). Теперь я имею право (более того, обязана!) поменять документы (свидетельство о рождении, паспорт, ет цетера, ет цетера - та самая "смена гражданского пола") и уже без всяких разрешений мне завершат начатое. Я надеюсь, что это случится в конце текущего или начале следующего года.